С чувствами по жизни
Статусы про любовь к парню признание
Подружкина истерика
Слушай, дура, не реви!
Что ты сопли распускаешь?
Ну и что, что двадцать три?
Я не младше, ты же знаешь.
Я умнее? Бог с тобой!
Говорят, что я прекрасна?
А тебе всю жизнь одной
Жить и мучаться напрасно?
Успокойся! Замолчи!
Всё равно не буду слушать.
Надоело, не кричи! –
Я уже заткнула уши.
Вот тебе стакан воды,
Хватит, милая, упрёков,
В этом нет моей вины…
Что ты! Разве я жестока?
А теперь обсудим план…
Ты не можешь? Нет желанья?!
Вот. Разбила мой стакан.
Боже, что за наказанье!
Письмо к женщине
Вы помните,
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел —
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму —
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь,
Корабль в плачевном состоянье.
Земля — корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.
Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.
Тогда и я
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был —
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.
Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий…
. . . . . . . . . . . . . . .
Теперь года прошли,
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был
И что со мною сталось!
Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.
Простите мне…
Я знаю: вы не та —
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
С е р г е й Е с е н и н.
Живешь с человеком, привыкаешь к нему
Живешь с человеком, привыкаешь к нему, и вроде даже перестаешь его замечать и даже любить – но стоит расстаться и мир просто рушится без него!
Твой дом
Или в таборе праздничных дней,
В караване ли длинных ночей,
Я устав от помпезных огней,
Трафаретных и скучных речей,
Вспоминаю, что есть уголок,
Где всегда меня помнят и ждут,
Не забыт я и не одинок
Нахожу здесь покой и уют.
В твоём доме свечою луна.
Звёзд колода. Как солнце камин.
Мою исповедь выпьешь до дна
Из написанных жизнью картин.
Ты меня и простишь и поймешь,
«Будет всё хорошо» — скажешь ты,
И холодному сердцу найдешь
От костра своего теплоты.
Она не гордой красотою…
Она не гордой красотою
Прельщает юношей живых,
Она не водит за собою
Толпу вздыхателей немых.
И стан ее не стан богини,
И грудь волною не встает,
И в ней никто своей святыни,
Припав к земле, не признает.
Однако все ее движенья,
Улыбки, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты.
Но голос в душу проникает,
Как вспоминанье лучших дней,
И сердце любит и страдает,
Почти стыдясь любви своей.
Я знаю, что в конкурсах красоты
Я знаю, что в конкурсах красоты,
Всегда побеждала бы именно ты.
И в борьбе за звание лучшей хозяйки,
На первом месте была б моя зайка,
И в самых веселых людей состязанье,
Ты легко прошла бы любые заданья.
В роли на лучшую мать и жену
Тебе представляю я только одну,
И хоть иногда номинацию стервы,
Вручил бы я тоже тебе, самой первой,
Я очень люблю в тебе эти черты,
Ведь все это вместе, любимая, — ты!
Не могу на тебя наглядеться …
Не могу на тебя наглядеться,
На большие как море глаза,
Словно ты прибежала из детства,
Где следы мои съела гроза,
Словно ты прибежала оттуда
С удивленною куклой в руках
И твой бант,ненормальный, как чудо
Безнадежно застрял в облаках.
Над черным носом нашей субмарины
Над черным носом нашей субмарины
Взошла Венера — странная звезда.
От женских ласк отвыкшие мужчины,
Как женщину, мы ждем ее сюда.
Она, как ты, восходит все позднее,
И, нарушая ход небесных тел,
Другие звезды всходят рядом с нею,
Гораздо ближе, чем бы я хотел.
Они горят трусливо и бесстыже.
Я никогда не буду в их числе,
Пускай они к тебе на небе ближе,
Чем я, тобой забытый на земле.
Я не прощусь с опасностью земною,
Чтоб в мирном небе мерзнуть, как они,
Стань лучше ты падучею звездою,
Ко мне на землю руки протяни.
Я молю! … лишь эхо мне в ответ
Я молю!
… лишь эхо мне в ответ.
Равнодушие за парапетом.
И накрыл туман прошедших лет
Пристань одинокого поэта.
В серой дымке плещется река,
Проплывают теплоходы где-то
Превращаюсь тихо в старика.
Крикнул, «Отзовись!»
… но нет ответа.
Никогда не проси прощения, детка!
Никогда не проси прощения, детка! Посылай цветы… без письма…. только цветы. Они всегда покрывают все проблемы, а твои косяки — так подавно!