С чувствами по жизни
Стихи о любви трогательные
Не поцеловали — приложились.
Не поцеловали — приложились.
Не проговорили — продохнули.
Может быть — Вы на земле не жили,
Может быть — висел лишь плащ на стуле.
Может быть — давно под камнем плоским
Успокоился Ваш нежный возраст.
Я себя почувствовала воском:
Маленькой покойницею в розах.
Руку на сердце кладу — не бьется.
Так легко без счастья, без страданья!
— Так прошло — что у людей зовется —
На миру — любовное свиданье.
Письмо к женщине
Вы помните,
Вы все, конечно, помните,
Как я стоял,
Приблизившись к стене,
Взволнованно ходили вы по комнате
И что-то резкое
В лицо бросали мне.
Вы говорили:
Нам пора расстаться,
Что вас измучила
Моя шальная жизнь,
Что вам пора за дело приниматься,
А мой удел —
Катиться дальше, вниз.
Любимая!
Меня вы не любили.
Не знали вы, что в сонмище людском
Я был, как лошадь, загнанная в мыле,
Пришпоренная смелым ездоком.
Не знали вы,
Что я в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь, что не пойму —
Куда несет нас рок событий.
Лицом к лицу
Лица не увидать.
Большое видится на расстоянье.
Когда кипит морская гладь,
Корабль в плачевном состоянье.
Земля — корабль!
Но кто-то вдруг
За новой жизнью, новой славой
В прямую гущу бурь и вьюг
Ее направил величаво.
Ну кто ж из нас на палубе большой
Не падал, не блевал и не ругался?
Их мало, с опытной душой,
Кто крепким в качке оставался.
Тогда и я
Под дикий шум,
Но зрело знающий работу,
Спустился в корабельный трюм,
Чтоб не смотреть людскую рвоту.
Тот трюм был —
Русским кабаком.
И я склонился над стаканом,
Чтоб, не страдая ни о ком,
Себя сгубить
В угаре пьяном.
Любимая!
Я мучил вас,
У вас была тоска
В глазах усталых:
Что я пред вами напоказ
Себя растрачивал в скандалах.
Но вы не знали,
Что в сплошном дыму,
В развороченном бурей быте
С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий…
. . . . . . . . . . . . . . .
Теперь года прошли,
Я в возрасте ином.
И чувствую и мыслю по-иному.
И говорю за праздничным вином:
Хвала и слава рулевому!
Сегодня я
В ударе нежных чувств.
Я вспомнил вашу грустную усталость.
И вот теперь
Я сообщить вам мчусь,
Каков я был
И что со мною сталось!
Любимая!
Сказать приятно мне:
Я избежал паденья с кручи.
Теперь в Советской стороне
Я самый яростный попутчик.
Я стал не тем,
Кем был тогда.
Не мучил бы я вас,
Как это было раньше.
За знамя вольности
И светлого труда
Готов идти хоть до Ла-Манша.
Простите мне…
Я знаю: вы не та —
Живете вы
С серьезным, умным мужем;
Что не нужна вам наша маета,
И сам я вам
Ни капельки не нужен.
Живите так,
Как вас ведет звезда,
Под кущей обновленной сени.
С приветствием,
Вас помнящий всегда
Знакомый ваш
С е р г е й Е с е н и н.
Неправда, что любовь слепа!
Неправда, что любовь слепа! Напротив! Влюблённый видит в предмете своей страсти то, чего другие не замечают.
Смычок и струны
Какой тяжелый, темный бред!
Как эти выси мутно-лунны!
Касаться скрипки столько лет
И не узнать при свете струны!
Кому ж нас надо? Кто зажег
Два желтых лика, два унылых…
И вдруг почувствовал смычок,
Что кто-то взял и кто-то слил их.
‘О, как давно! Сквозь эту тьму
Скажи одно: ты та ли, та ли?’
И струны ластились к нему,
Звеня, но, ластясь, трепетали.
‘Не правда ль, больше никогда
Мы не расстанемся? довольно?..’
И скрипка отвечала да,
Но сердцу скрипки было больно.
Смычок все понял, он затих,
А в скрипке это все держалось…
И было мукою для них,
Что людям музыкой казалось.
Но человек не погасил
До утра свеч… И струны пели…
Лишь солнце их нашло без сил
На черном бархате постели.
Вот скажи честно, что ты ко мне испытываешь?
— Вот скажи честно, что ты ко мне испытываешь? — Терпение… Громадное терпение …
Я отдала тебе свою любовь
Я отдала тебе свою любовь , сердце , и лучшие годы. Вообщем меня уже давно нет.
Музыку в сердце слышу
Музыку в сердце слышу,
Чуть затаив дыханье,
Слушаю, как ты дышишь,
Ты вся в моем сознанье!
Мы вознесемся в небо,
В чувствах открытой будь же:
Где бы сейчас я не был,
Ты освещаешь путь мне!
Каждый берет от жизни
То, во что слепо верит
От рождества до тризны:
Ты долгожданный берег!
Ты помнишь, как мы повстречались?
Ты помнишь, как мы повстречались?
Как провожал меня домой?
Ведь мы с тобою не расстались,
А поженились, мой родной.
Родили мы с тобой девчат.
Они уже повырастали,
И подарили нам внучат,
И нас с тобой не забывали.
Уже прошло аж 40 лет,
И наш сегодня юбилей!
Тебе открою я секрет,
Я позвала домой друзей.
Пускай они нас поздравляют,
И хором все кричат нам «горько!»
Здоровья, счастья нам желают,
И чтоб с тобой прожили долго.
Башмачок
Ты его потеряла в траве замирающей,
в мягком сумраке пряных волн.
Этот вечер был вздохов любви умоляющей
и любви отвечающей полн.
Отклонившись с улыбкой от ласок непрошеных,
от моих непонятных слов,
ты метнулась, ты скрылась в тумане нескошенных
голубых и мокрых лугов.
Я бежал за тобою сквозь дымку закатную,
но догнать я скоро не мог…
Ты вздыхала, раздвинув траву ароматную:
‘Потеряла я башмачок!’
Наклонились мы рядом. Твой локон взволнованный
чуть коснулся щеки моей;
ничего не нашли мы во мгле заколдованной
шелестящих, скользких зыбей.
И, счастливый, безмолвный, до садика дачного
я тебя донес на руках,
и твой голос звенел чище неба прозрачного
и на сонных таял цветах.
Как теперь далеко это счастье душистое!
Одинокий, в чужой стране,
вспоминаю я часто минувшее чистое,
а недавно приснилось мне,
что, бродя по лугам несравненного севера,
башмачок отыскал я твой —
свежей ночью, в траве, средь туманного клевера,
и в нем плакал эльф голубой…
Ищу
В лучах искусственных огней,
Тебя мне трудно отыскать,
В безлунном холоде ночей,
Я буду мотыльком летать,
Кружа над властью городов,
Свечами блеклых фонарей,
Пьянящей вольностью садов,
Зовущих золотом дверей,
Повсюду я тебя ищу.
И не устану до тех пор,
Пока потери не взыщу
С тех, кто несёт ночной дозор,
Пока не выйду на твой след,
Моей любви ушедший свет…