С чувствами по жизни
Стихи о любви девушке вознесенский
Было так — я любил и страдал.
Было так — я любил и страдал.
Было так — я о ней лишь мечтал.
Я ее видел тайно во сне
Амазонкой на белом коне.
Что мне была вся мудрость скучных книг,
Когда к следам ее губами мог припасть я!
Что с вами было, королева грез моих?
Что с вами стало, мое призрачное счастье?
Наши души купались в весне,
Плыли головы наши в огне.
И печаль, с ней и боль — далеки,
И казалось — не будет тоски.
Ну а теперь — хоть саван ей готовь, —
Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины.
Вам вечным холодом и льдом сковало кровь
От страха жить и от предчувствия кончины.
Понял я — больше песен не петь,
Понял я — больше снов не смотреть.
Дни тянулись с ней нитями лжи,
С нею были одни миражи.
Я жгу остатки праздничных одежд,
Я струны рву, освобождаясь от дурмана, —
Мне не служить рабом у призрачных надежд,
Не поклоняться больше идолам обмана!
Биенье сердца моего…
Биенье сердца моего,
тепло доверчивого тела…
Как мало взял ты из того,
что я отдать тебе хотела.
А есть тоска, как мед сладка,
и вянущих черемух горечь,
и ликованье птичьих сборищ,
и тающие облака..
Есть шорох трав неутомимый,
и говор гальки у реки,
картавый,
не переводимый
ни на какие языки.
Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада…
Как ты, наверное, богат,
что ничего тебе не надо.
Ждать (песня)
В уголке моем не погаснет свет,
жду Тебя уже, может, тысячу лет.
Я не погашу, он для Тебя горит
в сердце, что всю жизнь Тебя боготворит.
Если средь людей Ты станешь замерзать,
знай, что не устанет сердце мое ждать,
если одиноко в ветра пустоте
или ощутишь, что все вокруг не те.
Сотню тысяч лет прождать я не боюсь,
только страшно мне, что потеряешь путь.
Если б разрешил за руку держать,
весь нелегкий путь Тебя сопровождать,
но я лишь маяк к дому Твоему
и не знаю даже, куда Ты и к кому.
Может быть, идешь на борьбу с судьбой,
может быть, Ты ищешь огонек другой…
Даже если так, меня остановить,
нет, ничто не сможет верной все же быть.
Все это не то… Главным же сказать
лишь хотела, что я буду вечно ждать…
Не бродяги, не пропойцы
Не бродяги, не пропойцы,
за столом семи морей
вы пропойте, вы пропойте
славу женщине моей!
Вы в глаза ее взгляните,
как в спасение свое,
вы сравните, вы сравните
с близким берегом ее.
Мы земных земней.
И вовсе
к черту сказки о богах!
Просто мы на крыльях носим
то, что носят на руках.
В листве березовой, осиновой
В листве березовой, осиновой,
в конце аллеи у мостка,
вдруг падал свет от платья синего,
от василькового венка.
Твой образ легкий и блистающий
как на ладони я держу
и бабочкой неулетающей
благоговейно дорожу.
И много лет прошло, и счастливо
я прожил без тебя, а все ж
порой я думаю опасливо:
жива ли ты и где живешь.
Но если встретиться нежданная
судьба заставила бы нас,
меня бы, как уродство странное,
твой образ нынешний потряс.
Обиды нет неизъяснимее:
ты чуждой жизнью обросла.
Ни платья синего, ни имени
ты для меня не сберегла.
И все давным-давно просрочено,
и я молюсь, и ты молись,
чтоб на утоптанной обочине
мы в тусклый вечер не сошлись.
Прощение
В ком свет огня, тот видит свет,
Кто видит мрак в том тьма,
Каков привет таков ответ,
Где дым уже зима.
Кто тратил сил святой запас
На ублаженье дня,
Того костёр в ночи угас,
И нет любви огня…
Журчит в объятьях тишины
небесная вода,
Кому симфония луны,
кому-то глас суда.
Дождь слёзы льет, сулит гроза
Ненастье объявить,
Но по утру пройдёт роса,
Чтоб грязь земную смыть.
Известно: истина – проста,
Развеет ветер пыль,
И снова с чистого листа
Начнётся наша быль.
С тобою расставаясь хоть на час…
С тобою расставаясь хоть на час,
Впадаю в состояние безумия…
Душе – необходимость – не указ,
И тело, как спелёнутая мумия…
А действий неосмысленный поток
Стремится прочь – из русла допустимого.
И не уложишь в рамки чётких строк
Весь амок ожидания любимого…
Багряным всполохом листва
Багряным всполохом листва
Мелькнёт, прощально осыпаясь,
А в моей жизни ты одна
Весной грустить вновь заставляешь.
Но говоришь «не позову…»,
Любовь ты ложью называешь,
А я… по-прежнему люблю…
Вот ты об этом… не узнаешь.
Пройдут унылые дожди,
И у природы нет погоды,
Мешающей любить и жить —
Всё повторится с нами… то же.
Луна, печальна и грустна,
Растает в утреннем рассвете.
Лишь ночью с ней придёт тоска
Из-за того, что мы не вместе.
И вспоминая о своём,
Мы пишем грустные стихи.
Ведь не ответишь ты мне «Да!»,
И мы всё так же — далеки…
Средь чистого поля, под синью небес…
Средь чистого поля,
Под синью небес
Болтали мы долго
О нас и судьбе.
Потом перестали
Мы оба болтать,
И нам захотелось
Чуть-чуть полетать.
Тебе в моем небе,
Мне -в небе твоем,
И долго летали
Мы рядом вдвоем.
Сплелись наши руки
И губы слились,
Вздымались все выше,
Не падая вниз.
И долго летали
В одежде и без
Средь чистого поля
Под синью небес.
Плачет метель, как цыганская скрипка.
Плачет метель, как цыганская скрипка.
Милая девушка, злая улыбка,
Я ль не робею от синего взгляда?
Много мне нужно и много не надо.
Так мы далеки и так не схожи —
Ты молодая, а я все прожил.
Юношам счастье, а мне лишь память
Снежною ночью в лихую замять.
Я не заласкан — буря мне скрипка.
Сердце метелит твоя улыбка.