С чувствами по жизни
Стихи о любви парню горбовская
Вонзилась …
Вонзилась боль осколком в душу,
Никак не хочет утихать,
Мой мир, мою любовь разрушив,
Заставив молча закричать.
Так больно, так обидно даже
Вдруг вспомнить девяносто дней,
Что для него – любовь со стажем
И острый нож в душе моей.
Ему смешно, ему привычно
Заставить верить и убить.
Моя трагедия комична,
Не позволяет скучно жить.
В любви поклясться долгой, светлой,
Пообещать всех звезд с небес,
И, растоптав, посыпать пеплом
Незаживающий порез.
Потом рассказывать знакомым,
Хвалиться: «Снова победил!»
И утешать обманным словом,
Забрав комок последних сил.
Я синеглаза, светлокудра
«Я замирал от сладкой муки,
Какой не знали соловьи».
Ф.Сологуб
Я синеглаза, светлокудра
Я знаю — ты не для меня…
И я пройду смиренномудро,
Молчанье гордое храня.
И знаю я — есть жизнь другая,
Где я легка, тонка, смугла,
Где от любви изнемогая,
Сама у ног твоих легла…
И, замерев от сладкой муки,
Какой не знали соловьи,
Ты гладишь тоненькие руки
И косы черные мои.
И, здесь не внемлющий моленьям,
Как кроткий раб, ты служишь там
Моим несознанным хотеньям,
Моим несказанным словам.
И в жизни той живу, не зная,
Где правда, где моя мечта,
Какая жизнь моя, родная,—
Не знаю — эта, или та…
Над пропастью во ржи
Над пропастью во ржи,
Когда она поспела,
Под небом и в тиши
Душа моя звенела
Вдали от шума, лжи
От дыма и от пыли
Над пропастью во ржи
Друг друга мы любили.
Над пропастью во ржи
В твоем купался теле,
Безмолвные стрижи
На дереве сидели.
Над пропастью во ржи
В твои впивался губы,
Просил тебя: «Скажи,
Что любишь, очень любишь!»
И отвечала ты,
И верил тебе снова
В объятьях красоты
И тела неземного.
Над пропастью во ржи
Я был силен и молод,
Как будто миражи,
Вдали виднелись села.
Над пропастью во ржи,
Когда кончался порох
Жевали мы коржи
И утоляли голод,
Болтали ерунду,
Чтоб отдохнули струны,
Мы были как в бреду,
И как мы были юны!
Над пропастью во ржи
В твоем купался теле,
Безмолвные стрижи
Во все глаза глядели…
Ты письмо мое, милый, не комкай.
Ты письмо мое, Милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на Твоем пути.
Не гляди так, не хмурься гневно.
Я любимая, я Твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я —
В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках…
Но, как прежде жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Утренняя песенка
Солнышко весеннее ярко заблестит,
Маленькую девочку луч позолотит,
Свет посеет россыпи золотой пыльцы,
Защебечут звонкие по утру певцы.
Просыпайся милая, ждёт тебя твой мишка,
Мячик, краски и альбом, о царевне книжка,
Каша манная, компот, мамина улыбка,
И твоих желаний ждёт золотая рыбка.
И когда я бежать попыталась из плена
И когда я бежать попыталась из плена
Глаз твоих, губ твоих и волос,
Обернулся ты ливнем и запахом сена,
Птичьим щебетом, стуком колес.
Все закрыты пути, все запутаны тропы —
Так за годом уносится год…
Я лечу в пустоту, перепутаны стропы —
Только дольше бы длился полет!
Пылкой страстью томим, я к тебе устремлюсь
Пылкой страстью томим, я к тебе устремлюсь
И сольются тела наши в пылких объятьях.
Я в любовной истоме сгореть не боюсь.
И уста в поцелуе сомкну на запястьях.
Под лаской плюшевого пледа
Под лаской плюшевого пледа
Вчерашний вызываю сон.
Что это было? — Чья победа? —
Кто побежден?
Все передумываю снова,
Всем перемучиваюсь вновь.
В том, для чего не знаю слова,
Была ль любовь?
Кто был охотник? — Кто — добыча?
Все дьявольски-наоборот!
Что понял, длительно мурлыча,
Сибирский кот?
В том поединке своеволий
Кто, в чьей руке был только мяч?
Чье сердце — Ваше ли, мое ли
Летело вскачь?
Опять твой голос сердцем завладеет
Опять твой голос сердцем завладеет,
И всё наполнит звучностью своей.
Ты говоришь, а на душе светлеет,
Как будто нет бессилья этих дней.
Дед мороз прошаркал мимо…
Дед Мороз прошаркал мимо
В ночь под Новый год.
Я шептала чье-то имя,
А пришел не тот.
Я не знала, что ответить,
Он не знал, как быть.
Он старался не заметить,
Я — не нагрубить.
Он сказал: «За наше счастье!»
И налил вина.
Он сказал: «Все в нашей власти.
Ты мне так нужна…»
…И моего лица овал
Он так усердно целовал,
Как будто сам подозревал,
Что кто-то третий ревновал.