С чувствами по жизни
Стихи о любви пушкин
Мы с тобою лишь два отголоска
Мы с тобою лишь два отголоска:
Ты затихнул, и я замолчу.
Мы когда-то с покорностью воска
Отдались роковому лучу.
Это чувство сладчайшим недугом
Наши души терзало и жгло.
Оттого тебя чувствовать другом
Мне порою до слез тяжело.
Станет горечь улыбкою скоро,
И усталостью станет печаль.
Жаль не слова, поверь, и не взора,-
Только тайны утраченной жаль!
От тебя, утомленный анатом,
Я познала сладчайшее зло.
Оттого тебя чувствовать братом
Мне порою до слез тяжело.
Осень виновата..
В облаках с золотистой каймою
осень пробует делать мазки.
И летят и кружат над землёю
пожелтевшие насквозь листки.
Тихой песней шуршат под ногами
облетевших надежд корабли,
и простившись навеки с мечтами,
умирают в обьятьях земли.
Не по воле своей улетая,
потеряет подругу листок,
о далёкой весне вспоминая,
и о том, что не сказано в срок.
Так и мы потеряли когда-то
ощущение первой весны…
Может осень теперь виновата
в том,что снятся печальные сны.
Я не хочу, чтоб ты видел мои глаза
Я не хочу, чтоб ты видел мои глаза, запомни их такими, какими они были при нашей первой встрече – блестящими, счастливыми, а не такими, как сейчас – потухшими … Сейчас в них слишком много боли, слез … Помни, какими они были, а сейчас они пустые, в них только мрак, темнота и туман … Я не хочу, чтобы ты их видел. Они никогда не будут такими, как раньше. И помни, я тебя полюбила с первого взгляда, и всегда буду любить, и ждать встречи с тобой.
Романс
Смотрю поверх голов
На профиль твой точёный.
Скажи мне пару слов,
Русоволосый Феб.
Ведь ты в одном из снов
Смутил мой ум учёный,
Свергатель всех основ,
Вершитель всех судеб!
Мне сказку сочини –
Реальность надоела.
Фантазиям сродни
Мой стихотворный слог.
Останемся одни
На этом свете белом…
Храни меня, храни –
Я знаю, ты бы смог!
Далёкие миры
И близкие созвездья
Сошлись теперь в костры
Твоих горячих глаз.
Пустынные дворы
Уснувшего предместья
Укроют до поры
И приголубят нас!…
Любовь! любовь! и в судорогах, и в гробе
Любовь! Любовь! И в судорогах, и в гробе
Насторожусь — прельщусь — смущусь — рванусь.
О милая! Ни в гробовом сугробе,
Ни в облачном с тобою не прощусь.
И не на то мне пара крыл прекрасных
Дана, чтоб на сердце держать пуды.
Спеленутых, безглазых и безгласных
Я не умножу жалкой слободы.
Нет, выпростаю руки, стан упругий
Единым взмахом из твоих пелен,
Смерть, выбью!— Верст на тысячу в округе
Растоплены снега — и лес спален.
И если все ж — плеча, крыла, колена
Сжав — на погост дала себя увесть,—
То лишь затем, чтобы, смеясь над тленом,
Стихом восстать — иль розаном расцвесть!
Не за силу, не за качество
Не за силу, не за качество
золотых твоих волос
сердце враз однажды начисто
от других оторвалось.
Я тебя запомнил докрепка,
ту, что много лет назад
без упрека и без окрика
загляделась мне в глаза.
Я люблю тебя, ту самую —
все нежней и все тесней,-
что, назвавшись мне Оксаною,
шла ветрами по весне.
Ту, что шла со мной и мучилась,
шла и радовалась дням
в те года, как вьюга вьючила
груз снегов на плечи нам.
В том краю, где сизой заметью
песня с губ летит, скользя,
где нельзя любить без памяти
и запеть о том нельзя,
Где весна, схватившись за ворот,
от тоски такой устав,
хочет в землю лечь у явора,
у ракитова куста.
Нет, не сила и не качество
молодых твоих волос,
ты — всему было заказчица,
что в строке отозвалось.
Любовь — великая наука
Всему есть веская причина,
Всё можно словом объяснить,
Но в том, что мною ты любима,
Причин не стоит находить.
Любовь — великая наука —
Непостижим её маршрут
И в том, что любим мы друг друга,
Пускай другие смысл найдут.
Люблю тебя я беспричинно,
Как впрочем любишь ты меня.
Так будет пусть необъяснимой,
Во век к тебе любовь моя.
Серенький хвостик…
Помню с детства, калужскую грязь —
босоногое счастье мальчишки.
И откуда ты только взялась,
из какой непрочитанной книжки?
Ты ходила за мной по пятам,
Гордо вздёрнув веснушчатый носик.
Курам на смех, как повод друзьям
называть тебя «серенький» хвостик.
Я конечно ни духом, ни сном,
что вы братцы, она же девчонка.
Вот ударю ей в лоб кулаком,
а, то словно заноза в печёнках.
Но, что по лбу, что в лоб, всёравно
ни на шаг от меня, ходит рядом.
И тогда, я решил….суждено
мне всю жизнь быть с хвостатым нарядом.
Шесть годков пролетели стрелой.
Распушился мой хвостик и вырос.
Я впервые забыл про покой,
в моём сердце любовь поселилась.
Все друзья стали взглядом просить,
Гордо вздёрнув завистливый носик:
«Дай пожалуйста нам поносить,
твой хорошенький, серенький хвостик».
Отвечал им: «Мы с ним заодно,
с нами ночь говорит звездопадом.
Я давно всё решил….суждено
мне всю жизнь быть с хвостатым нарядом».
Меж счастьем и тобой…
Наступит утро, будто бы впервые,
лучом присядет тихо на плечо.
Я — здесь, ты — там… Немыслимо чужие…
Ты стал другим, любимым палачом.
Наступит день, и снова будет небо
дождями плакать, радугой блистать.
Ты исчезаешь, вроде бы и не был,
как будто не заставил умирать.
Наступит вечер — время откровений;
утихнет ветер, сядет на карниз.
А ты скользишь вновь поцелуем, тенью,
а я шепчу: «Давай же! Отрекись!»
Наступит ночь и звезды разбегутся,
луну оставят в небе догорать.
А ты, зачинщик в сердце революций,
начнешь, как воздух, тихо исчезать.
Сердце мое, навсегда твое
Сердце мое, навсегда твое,
Вечным даром, в твоей груди
Песни нежные ночью поет
Бесконечной нашей любви.