С чувствами по жизни
Стихи о любви шекспир
Tы впервые поцеловал меня.
Вчера при расставании ты впервые поцеловал меня. Это было так божественно, это было начало, у которого нет конца. Это было начало моей любви к тебе. Бесконечной, нежной, вечной, ласковой, страстной, жгучей, манящей, пронзительной, бессонной, беспощадной. Счастье, улыбка, ожидание, радость встречи … спасибо тебе за это. Я влюбилась в тебя.
Я от любви почти что засыхаю
Я от любви почти что засыхаю,
Не помогают кофе мне, вода и чай!
И жажду утолить мою лишь смогут
Твой взгляд, улыбка, обращенье невзначай.
Беззвучно я молю меня заметить,
Красноречиво попадаюсь на глаза,
Ну, неужели сложно догадаться,
Что я люблю, и без тебя мне быть нельзя!
Я уснуть без тебя не могу
Я уснуть без тебя не могу,
Я сгораю от страсти, мой милый!
Эту страсть и в тебе я зажгу,
Приходи поскорее, любимый!
Я хочу ощутить нежность рук,
Пусть ласкают всю ночь мое тело!
Я не выдержу мук от разлук,
Я сегодня хочу беспредела!
…спросишь….
Нежное руки прикосновенье,
Кружево мороза на щеке.
Бледной, полуночной тенью
Проскользнуть в невидимой толпе.
Белым снегом опалить ладони.
И закрыть глаза под гулкий стон ветров.
Что осталось? Только тонна воли
Да все те же грезы долгожданных снов.
Спросишь: «Где найти, услышать голос?»
Я отвечу: «Где-то между строк…»
Просто слишком долго я боролась
За свободы воздуха глоток…
Соседи
Мы были с тобою знакомы в прошедшем столетье,
А в новом столетье – искать бесполезно уже.
Я знаю: тебя мне случайно не выпадет встретить
В том доме панельном, на нашем, шестом этаже.
Где рядом квартиры – на разные стороны дома,
Глядела на запад – твоя, а моя – на восток.
И мне была улица всеми углами знакома,
Тебе же – наш двор и на тополе каждый листок.
Меня на рассвете неяркое солнце будило,
Тебе – оно вечером долго мешало заснуть.
И то, что единое нас согревало светило,
Собой выражало явлений глубинную суть.
И плыло над нами беззвёздное небо ночами,
Подёрнуто дымкой балтийских седых облаков,
И топали гулко бомжи, обживая над нами
Пространство таких, бесконтрольно-больших, чердаков…
Но дом отслужил – так бывает порою с домами,
Хоть чаще случается это с живыми людьми.
И волею судеб, разлука легла между нами,
И видимо, я, в безысходности, лягу костьми…
Любовь — это, когда я смотрю
Любовь — это, когда я смотрю в твои глаза и мне становится тепло
Белая ночь
Небо бело страшной белизною,
А земля как уголь и гранит.
Под иссохшей этою луною
Ничего уже не заблестит.
Женский голос, хриплый и задорный,
Не поет — кричит, кричит.
Надо мною близко тополь черный
Ни одним листком не шелестит.
Для того ль тебя я целовала,
Для того ли мучалась, любя,
Чтоб теперь спокойно и устало
С отвращеньем вспоминать тебя?
Мне бы встречи с тобой не знать
Мне бы встречи с тобой не знать
И не ведать с тобой разлуки,
Чтобы больше не вспоминать
Сладострастия нежной муки,
Чтобы нежность твоей руки
Не тревожила сердце снова,
Чтобы мысли как дураки
Не кричали в душе три слова.
— Я люблю тебя так и знай!
Ты мой Рай и моя погибель,
Мысли вылились через край,
Занесли в небесах нас в табель.
Нам проставили наперед,
Наших встреч и любви свершенья.
Слухи, домыслы — просто бред.
— Берегите же чувств свершенья!
Я видел, как лед расплавляет любовная страсть
Я видел, как лед расплавляет любовная страсть,
Фарватер любви, это рифы и острые скалы.
Упиться любовным дурманом до одури всласть,
И сердце свое положить к твоему пьедесталу.
В промокших ботинках спешу под апрельским дождем,
«Подол», проходные дворы, воспаленные чувства.
Я все отложил даже карточный долг на потом…
Не вам объяснять, что любовь, это приступ безумства.
Нехитрый набор: два бокала, бутылка «Мартель»,
Хмельной полумрак отразил обнаженные тени.
Как старая сводня луна заглянула в постель,
И ангелы в небе свои преклонили колени…
Дыхание сбилось, огарок свечи догорал.
Безумная ночь ты и грех, и Голгофа — поэта
Апрельский рассвет ты зачем мое счастье украл? —
Ведь мне не вернуть эту ночь, но довольно, об этом.
В прошлом
Ты не ведала слов отреченья.
Опустивши задумчивый взор,
Точно в церковь ты шла на мученья,
Обнаженной забыла позор.
Вся полна неизменной печали,
Прислонилась ты молча к столбу,-
И соломой тебя увенчали,
И клеймо наложили на лбу.
А потом, когда смели бичами
Это детское тело терзать,
Вся в крови поднята палачами,
‘Я люблю’ ты хотела сказать.