С чувствами по жизни
Стихи о любви безответная любовь
«останься» — я шептал тебе, но ты не слушала
«Останься» — я шептал тебе, но ты не слушала
Ушла, поранив навсегда, но это к лучшему
Любовь застыла на губах и сердце пятнами
И пусть мы не были, но мним себя распятыми
Медведь твой плюшевый, хромой, пестрит заплатками
Он охраняет твой мирок, борясь с закладками,
Что были сделаны не мной, но были сделаны
И вот, с медведем глупым тем, сидим без дела мы
Я желаю тебе добра
Улыбаюсь, а сердце плачет в одинокие вечера. Я люблю тебя. Это значит — Я желаю тебе добра
Как только люди ни зовут любовь
Как только люди ни зовут Любовь –
Отравой, ядом, ведьминым напитком.
Но для Любви неведом этот смысл –
Она Иной Природы обладает Смыслом.
Безумие, горячка, наважденье –
Никак не угадает человек.
Она, «всего-то» – нам Благословенье,
В жестокий век, в безумный век.
Бежать, бежать – как от чумы спасаться,
Не дай нам Бог таких утех!
Но для Любви твои слова напрасны –
Ведь БОГ и есть Любовь, эх, человек…
Кто ж вам сказал, что, мол, Любовь подсудна?
Что Бог осудит, не простит вовек?
Любви Закон «законникам» несчастье –
Она собою покрывает грех!
Как это может быть?! Опять кощунство!
А ну, вязать, на крест его! На крест!
Так было с Господом – он не судил за чувства.
Но судишь ты. Так кто ты, человек?
Осень виновата..
В облаках с золотистой каймою
осень пробует делать мазки.
И летят и кружат над землёю
пожелтевшие насквозь листки.
Тихой песней шуршат под ногами
облетевших надежд корабли,
и простившись навеки с мечтами,
умирают в обьятьях земли.
Не по воле своей улетая,
потеряет подругу листок,
о далёкой весне вспоминая,
и о том, что не сказано в срок.
Так и мы потеряли когда-то
ощущение первой весны…
Может осень теперь виновата
в том,что снятся печальные сны.
Любовь — это, когда у вас есть секретные клички
Любовь — это, когда у вас есть секретные клички («зая», «масик», «котя», «пуся», «пупсёныш»…) и стоит ему называть тебя по имени, ты вздрагиваешь так, будто тебя разлюбили
Если твой любимый друг
Если твой любимый друг
Стал дороже всех вокруг,
Если дружба и любовь
Будоражат твою кровь,
И слились вдруг воедино
В золотую середину,
Нет сильней любви такой,
Близкой, милой, дорогой,
Любимому
Я не знаю, о чем мне тебе написать….
Я не знаю, что делать, когда не уснуть….
Видно стало привычным тебе уходить и бросать,
Только очень прошу, ты меня, как других, не забудь.
***
Никогда я тебя уже не поцелую….
Никогда твои руки отныне меня не коснутся…
Остается лишь врать просто-напросто напропалую,
Что не страшно одной мне средь ночи холодной проснуться.
И утром унылым совру, что не чувствую боли….
Хотя словно нож, она мое сердце пронзает…
Я люблю тебя все еще…Да, против собственной воли….
Но только об этом никто никогда не узнает.
Три минуты тишины
Зови, когда тебе невмоготу,
Когда ты ослабеешь от отчаянья.
Твой голос, улетевший в пустоту,
Услышу я, хранящая молчание.
Пока живу я, каждых полчаса –
Выдерживаю паузу – и слушаю:
И полные страданья голоса
Ко мне взывают ранеными душами.
Я свято соблюдаю ритуал,
И три минуты – нечто нерушимое,
А то, что ты меня пока не звал,
Не умаляет суть непогрешимую.
Морской закон – минуты тишины –
И только «sos» имеет право голоса –
Сквозь шорохи листвы и гул волны,
Сквозь шелест зёрен, льющихся из колоса.
Шепни! Я даже шёпот различу
В трепещущем эфире ожидания.
Доверься мне, как другу, как врачу,
Поверь в моё старинное предание.
Я с трепетом жду наступления ночи
Я с трепетом жду наступления ночи,
Чтоб сказку скорее в быль превратить,
Исполнить все то, что ты сделать захочешь,
Фантазии тайные все воплотить!
Да, можно любить, ненавидя
Да, можно любить, ненавидя,
Любить с омраченной душой,
С последним проклятием видя
Последнее счастье — в одной!
О, слишком жестокие губы,
О, лживый, приманчивый взор,
Весь облик, и нежный и грубый,
Влекущий, как тьма, разговор!
Кто магию сумрачной власти
В ее приближения влил?
Кто ядом мучительной страсти
Объятья ее напоил?
Хочу проклинать, но невольно
О ласках привычных молю.
Мне страшно, мне душно, мне больно…
Но я повторяю: люблю!
Читаю в насмешливом взоре
Обман, и притворство, и торг…
Но есть упоенье в позоре
И есть в униженьи восторг!
Когда поцелуи во мраке
Вонзают в меня лезвие,
Я, как Одиссей о Итаке,
Мечтаю о днях без нее.
Но лишь Калипсо я покинул,
Тоскую опять об одной.
О горе мне! жребий я вынул,
Означенный черной чертой!