Стихи о любви трогательные
Когда кажется, что любишь
Когда кажется, что любишь, но не можешь разобраться в чувствах, просто отпусти — это не твое
И страсти я плен лелею
Тайная, даже украдкой —
Любовь с воровской повадкой.
Сладкая, с горечью, перцем —
Зато всей душой и сердцем!
Жгучие слезы в подушку:
Любовник! Совесть — на мушку…
Нельзя мне уже иначе,
Ты — все! А я — так, в придачу…
И страсти я плен лелею,
Спешу в него, не жалея!
Ждать (песня)
В уголке моем не погаснет свет,
жду Тебя уже, может, тысячу лет.
Я не погашу, он для Тебя горит
в сердце, что всю жизнь Тебя боготворит.
Если средь людей Ты станешь замерзать,
знай, что не устанет сердце мое ждать,
если одиноко в ветра пустоте
или ощутишь, что все вокруг не те.
Сотню тысяч лет прождать я не боюсь,
только страшно мне, что потеряешь путь.
Мне без тебя печально и тоскливо
Мне без тебя печально и тоскливо,
Скучаю… и не мил мне белый свет!
Пойми, что жизнь моя не может быть счастливой,
Когда тебя со мною рядом нет!
Сатана
Ей было двенадцать, тринадцать — ему.
Им бы дружить всегда.
Но люди понять не могли: почему
Такая у них вражда?!
Он звал ее Бомбою и весной
Обстреливал снегом талым.
Она в ответ его Сатаной,
Скелетом и Зубоскалом.
Когда он стекло мячом разбивал,
Она его уличала.
А он ей на косы жуков сажал,
Совал ей лягушек и хохотал,
Когда она верещала.
Ей было пятнадцать, шестнадцать — ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно, почему
Он ей не сосед, а враг.
Он Бомбой ее по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял
И диких не корчил рож.
Выйдет порой из подъезда она,
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна,
И даже сморщится:- У, Сатана!
Как я тебя ненавижу!
А если праздник приходит в дом,
Она нет-нет и шепнет за столом:
— Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашен!
И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочке своей:
— Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,
Зачем нам твои враги?!
Ей девятнадцать. Двадцать — ему.
Они студенты уже.
Но тот же холод на их этаже,
Недругам мир ни к чему.
Теперь он Бомбой ее не звал,
Не корчил, как в детстве, рожи,
А тетей Химией величал,
И тетей Колбою тоже.
Она же, гневом своим полна,
Привычкам не изменяла:
И так же сердилась:- У, Сатана! —
И так же его презирала.
Был вечер, и пахло в садах весной.
Дрожала звезда, мигая…
Шел паренек с девчонкой одной,
Домой ее провожая.
Он не был с ней даже знаком почти,
Просто шумел карнавал,
Просто было им по пути,
Девчонка боялась домой идти,
И он ее провожал.
Потом, когда в полночь взошла луна,
Свистя, возвращался назад.
И вдруг возле дома:- Стой, Сатана!
Стой, тебе говорят!
Все ясно, все ясно! Так вот ты какой?
Значит, встречаешься с ней?!
С какой-то фитюлькой, пустой, дрянной!
Не смей! Ты слышишь? Не смей!
Даже не спрашивай почему! —
Сердито шагнула ближе
И вдруг, заплакав, прижалась к нему:
— Мой! Не отдам, не отдам никому!
Как я тебя ненавижу!
Белой ночью
Ах, дверь не запирала я,
Не зажигала свеч,
Не знаешь, как, усталая,
Я не решалась лечь.
Смотреть, как гаснут полосы
В закатном мраке хвой,
Пьянея звуком голоса,
Похожего на твой.
На грани экзистенциализма
В ад им дорога –
Из ревности.
В ад им дорога –
Из мести,
И от губительной верности
Небывшей горе-невесты.
В ад им… К другим грешным!
Ну, а тебя не отдам!
Я не такая как прежде –
Брошу свой вызов чертям!
Тучами едкого дыма
И языками огня…
Я не прощаю любимых.
Надо же… Ад – это я.
Мир без любви несовершенен
Мир без любви несовершенен.
Любовью нужно дорожить!
И коль счастливым жить нацелен,
То верность нужно ей хранить!
Мечтал я о тебе так часто, так давно
И книгу о любви, о дымке над Невой,
о неге роз и море мглистом
я перелистывал — и чуял образ твой
в стихе восторженном и чистом.
Дни юности моей, хмельные сны земли,
мне в этот миг волшебно-звонкий
казались жалкими, как мошки, что ползли
в янтарном блеске по клеенке…
Я звал тебя. Я ждал. Шли годы, я бродил
по склонам жизни каменистым
и в горькие часы твой образ находил
в стихе восторженном и чистом.
И ныне, наяву, ты, легкая, пришла,
и вспоминаю суеверно,
как те глубокие созвучья-зеркала
тебя предсказывали верно.
Как белый камень в глубине колодца,
Как белый камень в глубине колодца,
Лежит во мне одно воспоминанье,
Я не могу и не хочу бороться:
Оно — мученье и оно страданье.
Мне кажется, что тот, кто близко взглянет
В мои глаза его увидит сразу.
Печальней и задумчивее станет
Внимающего скорбному рассказу.
Я ведаю, что боги превращали
Людей в предметы, не убив сознанья,
Чтоб вечно жили дивные печали.
Ты превращен в мое воспоминанье.